Разросшиеся кусты досаждали Лине: и проход загораживали, и эстетический вид портили. Она бы давно с ними разделалась в два счета, подрезав ветки или вовсе под корень, да только дача была чужая. И вроде не брошенная, и домик, хоть и маленький, но кирпичный, и деревья плодоносящее есть, даже клочок земли кто-то картошкой засадил, а хозяева никак не появлялись.
Наконец в июне, когда уже ботва картофельная подросла, на даче кто-то появился. Лина с любопытством вытягивала шею, заглядывая за забор, пока не увидела женщину в цветном сарафане и легкой вязаной кофточке.
— Никак хозяева появились? – Крикнула она соседке, попытавшись начать таким образом знакомство.
— Ага, хозяева, — женщина в сарафане оглянулась, одарив улыбкой любопытную Лину, — хозяйка я. Купили еще весной, а приехать вот только-только пришлось.
— С мужем значит?
— Нет, без мужа.
— Гляди-ка, тоже без мужика, еще одна сумасшедшая, как и я, дачу на себя взвалила.
Женщина подошла ближе к забору: — Нет, что вы! Я только так, отдыхать, ну если только пару грядок, а так – для отдыха.
— Наивная, да разве удержишься, на следующий год всю землю займешь, клочка не оставишь.
— Да зачем же всю, нам с дочкой много ли надо.
— Ладно, чего мы через забор лялякаем, вот калитка, заходи, знакомиться будем.
Лина не любила церемонии знакомства, была человеком прямолинейным, не зря в свое время на работе ее побаивались. Теперь, после шестидесяти решила обосноваться на природе, благо дачный поселок расположен в удобном месте: рядом деревня, в ней магазин, да и город всего в двух часах езды. За дачным массивом сразу лесок, речушка неподалеку, вот и соблазнилась Лина, захотелось после душных кабинетов и кипы бумаг воздуха свежего.
— Лина Антоновна, — представилась хозяйка дачи.
— Серафима меня зовут, Серафима Сергеевна, — гостья скромно улыбнулась. Лина в рабочих бриджах, красной футболке, обтягивающей прелести ее крупной фигуры, стояла подбоченясь, как и подобает хозяйке дачи, причем довольно ухоженной.
— Давай запросто: можешь меня Линой звать, а я тебя Симой. Идет?
— Согласна, чего уж там, соседи же.
Лина с гордостью показала огород, проведя гостью вдоль всех грядок и кустов.
— Какая вы молодец, сколько всего посеяно.
— Можно на «ты», по возрасту мы с тобой вроде как близко находимся. А с огородом мне сын помог.
— А муж?
— Муж – «объелся груш»! Давно турнула, измену не простила.
Серафима посмотрела на крепкую Лину, у которой руки не только с лопатой справятся. – Боевая ты, Лина.
— Так и есть. Просился сколько раз, только я сказала: не пущу.
Сима с грустью посмотрела на свою дачу: — А мой покинул белый свет, когда дочка школу окончила. Сердце у него. Лерочка потому и стала кардиологом.
Женщины еще долго разговаривали, рассказывая о свой жизни, потом пили чай у Лины; на другой день, Сима пригласила в свой домик соседку. Так прошла неделя.
— Хорошо, что деревня рядом, магазин выручает, да и Максим продукты привез почти на целый месяц. И в огороде мне помогает, хоть и сидит над своей кандидатской.
— А вот тебе кто будет помогать? На даче работать надо.
— Дочка обещала приехать, но я, говорила же, что не хочу насаживать много. Да и некогда ей, работает, кардиолог она.
— А мой сынок историк, кандидатскую пишет.
— И внуки уже есть?
— Что ты, Сима, дождешься от него, я уж не знаю, дождусь ли, когда женится. Внуков хочу, лет-то мне немало, поздний у меня Максимушка.
— Поздний – это во сколько родила?
— В тридцать пять. Говорили, что старородящая, а ничего, без кесарева справилась. Тридцать два года сыночку.
— А я в тридцать семь. Лерочке двадцать восемь сейчас.
— Получается, у нас с тобой поздние дети?
— Получается так. Тоже переживаю, что жизнь у дочки не устроена. Все работает и работает, когда же ей знакомиться, непонятно.
— И мой работает. Хотел жениться на девушке, а она другого выбрала, все сердце истерзала, ну ничего, пусть теперь локти кусает. Эх, дозволь мне, так я бы сама невесту сыну выбрала. – Лина стала листать фотографии в телефоне. – Глянь, вот мой сынок.
— Хороший, сразу вижу, что хороший.
— Только характером не в меня, я – бойкая, а он спокойный, покладистый, вот и боюсь, чтобы не попалась ему вертихвостка.
Сима достала свой телефон: — А это моя Лера, на работе зовут Валерия Владимировна, — Серафима тихо, по-доброму рассмеялась: — Надо же, давно ли в садик ходила, за партой школьной сидела, а нынче – Валерия Владимировна.
— Ну-ка-ну-ка, где мои очки? – Лина прищурилась, разглядывая фото белокурой девушки. – Сдвинула оба телефона, — глянь, Сима, дети наши, рядышком как смотрятся. Заметила?
— И, правда, такие красивые оба.
— Так может познакомим их? – Лина задорно подмигнула.
— Как же мы их познакомим? Мы здесь, а они в городе. Да и не знаю, как они… характерами-то подходят ли.
— Вот и пусть изучают характеры друг дуга. А встретиться поможем прямо тут, на даче. Зови свою Леру, ну вроде как помочь, а я Максимку вызову, хватит ему над книгами корпеть, да и отпуск у него скоро. Он у меня знаешь, какой умный, видный, вежливый, такого парня еще поискать надо…
— А разве моя Лера хуже? Умница, красавица…
— Ну, это мы еще посмотрим. Фото – одно, а вот в живую увидеть – это другое.
— Это как понять: ты посмотришь, а потом решать будешь?
Лина отхлебнула чай из кружки: — А что такого? У меня сын один.
— А у меня тоже одна дочка, я не хочу, чтобы ее оценивали. Лерочка у меня золотая девочка, если сомневаешься, не будем знакомить. Тем более, что свекровь ты, Лина Антоновна, будешь въедливая.
— И-ииишь ты, какие она выводы сделала. Да у меня Максим – сокровище, так что имею право повнимательнее кандидатуру рассмотреть.
— Ну, раз смотрины решила устроить, то я категорически против, в общем, мне пора, — уступчивая, скромная Серафима в этот раз ответила резко, обидчиво надув губы, накинула легкую ажурную кофточку, пошла к двери.
— Иди-иди, раз такая обидчивая, зачем Максиму такая теща характерная…
Лина прильнула к окну, наблюдая, как соседка скрылась за калиткой. Было уже темно, лишь от лампочки над крыльцом падал свет до самого забора.
«Ой, чего это я? — Спохватилась Лина. – Уж больно круто обошлась. Нехорошо как-то».
Она взяла ключ, вышла из домика и направилась следом за соседкой.
Серафима возилась с замком.
— Дай, посвечу, у меня фонарик, — предложила Лина.
— Ну, посвети, раз пришла.
— Вот пришла, потому как плохо расстались.
— Так ты первая начала.
— Неважно, кто начал. Я вот чего подумала: еще детей не познакомили, а уже поспорили.
— Так и я о том подумала, — призналась Серафима.
— Слушай, давай познакомим Максима с твоей Лерой, а сами отстранимся, в общем, наше дело – сторона, пусть сами решают.
— Ну, так-то было бы лучше. — Она наконец справилась с замком. — Совсем темно стало, я слышала, воруют тут. – Сказала Серафима.
— Да какое воровство, тут охрана есть, охраняются дачи. Чужие не проедут.
— Это за той улицей пост охраны? Да они спят давно, их самих надо караулить.
— А давай проверим, — предложила Лина. А то платим им, вот и проверим, как наша охрана службу несет.
Женщины, тихо переговариваясь и держась друг за друга, пошли вдоль забора, иногда останавливаясь, чтобы осмотреться, правильно ли идут. Едва они повернули на соседнюю улицу, как рядом услышали мужской повелительный голос: — Стоять!
— Ой, кто это? — Воскликнула Серафима.
— Дед пихто, — отозвался мужской голос, в темноте обрисовалась мужская фигура. – Вот кто по ночам рассаду тырит. А ну показывай, чего у вас в руках.
— Фонарик у меня в руках, да ключ в кармане, — рявкула Лина, — уйди с дороги, а то я счас охрану позову.
— Зови, зови, заодно разберемся, чего вы тут делаете. А ну, дамочки, направо, шагом марш! – Женщины увидели ружье в руках у мужчины, по крайней мере, то, что он держал в руках было похоже на ружье.
Лина посветила фонариком прямо в лицо незнакомцу: — Слышь ты, усатый, убери пукалку, а то посажу тебя за незаконное хранение.
— Ну ты, бабка с пистолетом, поговори мне еще.
— Чегоооо? Какая я тебе бабка? Нет у меня никакого пистолета, прочь с дороги!
— Ну, уж нет, пойдем разбираться. Пусть охрана полицию вызывает.
— А за что? Мы с пустыми рукам, у нас ничего нет, и вообще, мы живем на соседей улице, — завопила Серафима.
Мужчина одумался: — А может вы не успели еще своровать, а только собирались, не застал вас с поличным. Но то, что ночью, крадучись, вдоль забора – подозрительно это.
